Он помолчал и добавил с едва заметной улыбкой:

— Не можете же вы думать, что наше правительство посмотрит на это иначе, правда?

Бриттон довольно долго рассматривала его своими прекрасными зелеными глазами. Потом подошла к нему близко и прошептала ему на ухо:

— Знаете что? Я думаю, вы невменяемы.

«В ее голосе присутствует нотка восхищения», — подумал Глинн.

«Ролвааг»

4 часа

Палмер Ллойд сидел в своем кабинете, погрузившись в кресло и повернувшись широкой спиной к двери. Своими изготовленными на заказ английскими ботинками, теперь просохшими, он оттолкнул на угол стола бесполезный телефон и персональный компьютер. За иллюминаторами слегка фосфоресцировала поверхность бурного океана, наполняя затемненный кабинет бликами зеленого света, создававшими впечатление, что он находится на дне моря.

Ллойд смотрел, не двигаясь, на это слабое свечение. Так он и просидел без движения все время, пока стреляли пушки, пока они уходили от преследования чилийского эсминца под эхо гремевших взрывов, пока в шторм огибали мыс.

С тихим щелчком в кабинете включился свет, мгновенно превратив морской пейзаж за стеклами в непроницаемую темноту. В его личном офисе засветилась стена телеэкранов, неожиданно заполнившись десятками беззвучно говоривших голов. Еще дальше, в других офисах, зазвонил телефон, потом другой, третий. Палмер Ллойд так и сидел неподвижно.

Он не мог бы точно сказать, о чем думает. Прошли долгие часы, когда его душил гнев, чувство разочарования, унижения, протеста. Все эти переживания ему были понятны. Глинн без долгих рассуждений удалил его с мостика, подрезал ему крылья, лишил власти. Ничего подобного с ним раньше не случалось. Но вот что он не мог понять и объяснить, так это растущую радость, которая пробивалась сквозь все негативные эмоции, пронизывая их подобно свету. Загрузка камня, повреждение чилийского корабля были исполнены мастерски.

Оценивая себя с неожиданной ясностью, Ллойд осознал, что Глинн был прав, отослав его прочь. Его собственные методы были бы губительными по сравнению с тщательно сбалансированным планом Глинна. Он был бы как слон в посудной лавке. И теперь, когда снова включился свет, послание Глинна ему было совершенно ясным.

Он оставался неподвижным, безмолвным в центре возрождающейся активности и думал о своих прошлых успехах. Случившееся тоже будет успехом. Благодаря Глинну.

А кто нанял Глинна? Кто выбрал правильного человека, единственно пригодного человека для этой работы? Несмотря на унижение, Ллойд поздравил себя с выбором. Он сделал хорошую ставку. Он добился успеха. Метеорит в безопасности на борту. При выбывшем из игры эсминце их ничто не может остановить. Скоро они будут в международных водах. А потом — прямо в Нью-Йорк. Конечно, начнутся протесты, когда они вернутся в Штаты. Он всегда получал удовольствие от хорошей драки, особенно если выигрывал.

Он глубоко вдохнул, чувство радости продолжало расти. Начал звонить телефон у него на столе, но он не обращал на него внимания. Раздался стук в дверь, наверняка Пенфолд, но Ллойд не реагировал. Под диким порывом ветра задрожали стекла в иллюминаторах, залепленных мокрым снегом. Наконец Ллойд поднялся, отряхнул одежду и расправил плечи. Еще не сейчас, но скоро, очень скоро придет время вернуться на мостик и поздравить Глинна с успехом, с их успехом.

«Алмиранте Рамирес»

4 часа 10 минут

Команданте Валленар уставился в ночную тьму, сомкнувшуюся над мысом Горн. Он ухватился рукой за машинный телеграф и оперся на стальные перила, чтобы сохранять равновесие в сильную качку. Он понял, что произошло и почему.

Оттеснив бешенство на задворки сознания, Валленар сосредоточился на мысленных вычислениях. При скорости пантеоньеро в шестьдесят узлов парусность надводной части судна даст дрейф два узла в час, еще два добавят восточные течения, так что всего через час эсминец снесет на рифы за островом Дисит.

Спиной он ощущал молчание офицеров. Они ждали приказа покинуть корабль. Придется их разочаровать.

Валленар вздохнул, собирая железную волю в кулак. Когда он заговорил, его голос звучал твердо, без дрожи:

— Оценка повреждений, мистер Сантандер?

— Трудно сказать, команданте. По-видимому, оба гребных винта сорваны. Руль поврежден, но функционирует. Пробоин корпуса не обнаружено. Корабль потерял ход и управляемость. Мы — «мертвец в воде», сэр.

— Пошлите двух водолазов выяснить конкретные поломки гребных винтов.

Приказ был встречен глубоким молчанием. Валленар повернулся, очень медленно, обвел взглядом собравшихся офицеров.

— Сэр, посылать кого-либо за борт в такое море — значит отправить на верную смерть, — сказал дежурный офицер.

Валленар задержал на нем взгляд. В отличие от остальных Сантандер был в команде сравнительно недавно, провел здесь, на дне мира, всего лишь шесть месяцев.

— Да, — сказал Валленар. — Проблема понятна. Этого нам не нужно.

Офицер улыбнулся.

— Пошлите команду из шестерых. Тогда хотя бы один выживет и закончит работу. Это приказ. При неповиновении команду возглавите вы сами.

— Есть, сэр, — ответил дежурный офицер, и улыбка исчезла.

— В правом носовом трюме есть большой деревянный ящик. В нем запасной гребной винт.

Валленар был готов ко многим случайностям, в том числе и к потере гребного винта. Хранящиеся на борту корабля запасные части позволят обвести вокруг пальца коррумпированных чинуш военно-морской базы в Пунта-Аренасе.

— После обследования повреждений возьмете то, что нужно для ремонта. Водолазы поставят это на место, чтобы мы могли двигаться. Нас снесет на мель у острова Дисит меньше чем через шестьдесят минут. Приказа покидать корабль не будет. Не будет и вызова спасателей. Или вы обеспечиваете мне ход, или мы все пойдем ко дну вместе с кораблем.

— Есть, сэр, — ответил дежурный офицер едва слышно.

Взгляды других офицеров ясно свидетельствовали о том, что они думают об этом плане. Но Валленар их игнорировал. Ему было на это наплевать. Было важно только, чтобы они подчинились. А они пока повиновались.

«Ролвааг»

7 часов 55 минут

Мануэль Гарса стоял на узком металлическом переходном мостике, глядя на огромный красный камень, который лежал далеко внизу. С такой высоты он выглядел небольшим: экзотическое яйцо, покоящееся в гнезде из стали и дерева. Плетеная оболочка вокруг него выглядела прекрасным произведением, дьявольски прекрасным, возможно, лучшим из всего, что он сделал за всю жизнь. Сочетать невиданную прочность с ювелирной точностью было невероятно трудно. Только Рочфорт смог бы по достоинству оценить такое достижение. Гарса поймал себя на том, что сожалеет об отсутствии Рочфорта потому, что прекрасное инженерное решение было одной из немногих вещей, способных вызвать улыбку на его измученном лице.